— Кто знает, может, ты останешься жить рядом с ней навсегда, — подмигнула Николетта.

— Девушки, улыбочку! — объявил фотограф, и мы дружно изобразили самые ослепительные улыбки, надеясь скрыть за ними наш опасный секрет.

Глава 18

После того как Николетта с Джорджией уехали, я поймала себя на том, что то и дело оглядываюсь. Я была уверена, что кто-то знает, о чем шла речь на чаепитии и что я передала повстанцам. Я твердила себе: если бы кто-нибудь нас подслушал, меня бы уже арестовали. А поскольку в данную минуту я наслаждалась изысканным завтраком в обществе остальных девушек и членов королевской семьи, надо думать, все было в порядке. И потом, Максон защитил бы меня.

После завтрака я заскочила в комнату подправить макияж. Я подкрашивала губы перед зеркалом в ванной, когда в дверь постучали. Кроме нас с Люси, в комнате никого не было, и она пошла посмотреть, кто там. В следующую секунду в дверь ванной просунулась ее голова.

— Это принц Максон, — прошептала она.

Я обернулась:

— Он здесь?

Люси кивнула, сияя, как начищенный пятак:

— Он вспомнил, как меня зовут!

— Ну разумеется, — улыбнулась я и сложила косметику. — Проводи меня к Максону, а потом незаметно уйдешь.

— Слушаюсь, мисс.

Максон нерешительно стоял перед дверью, против обыкновения дожидаясь позволения войти. В руках он держал небольшую плоскую коробочку и нервно барабанил по ней пальцами.

— Прости, что помешал. Может, найдешь для меня минутку?

— Конечно. Проходи, пожалуйста.

Мы с Максоном опустились на кровать.

— Я хотел увидеться с тобой первой, — сказал он. — Чтобы объяснить тебе все до того, как остальные придут хвастаться.

Объяснить? Я занервничала. Если остальные придут хвастаться, значит я буду исключена из чего-то.

— Что ты имеешь в виду?

Я поймала себя на том, что закусила только что накрашенную губу.

Максон протянул мне коробочку:

— Сейчас я все объясню. Но сперва взгляни. Это тебе.

Я взяла коробочку, которая закрывалась на крохотную пуговку спереди, и открыла ее. Мне вдруг показалось, что в комнате внезапно стало нечем дышать.

В коробочке оказались потрясающие серьги и браслет. Изготовленные из синих и зеленых драгоценных камней, искусно вплетенных в изящный цветочный дизайн, они изумительно сочетались друг с другом.

— Максон, они мне очень нравятся, но я никак не могу принять такой подарок. Это слишком… слишком…

— Напротив, ты должна их принять. Это подарок, к тому же традиция требует, чтобы ты надела украшения на церемонию Осуждения.

— Церемония чего?

Он покачал головой:

— Сильвия тебе все объяснит, но суть в том, что принц преподносит Элите драгоценности, которые девушки должны надеть на церемонию. Там будет множество официальных лиц, и вы должны выглядеть как можно лучше. В отличие от всего того, что было вам подарено до сих пор, они подлинные и потом останутся у вас.

Я улыбнулась. Ну разумеется! Кто стал бы дарить всем участницам подряд настоящие драгоценности? Интересно, сколько девушек прихватили свои украшения домой, пребывая в уверенности, что, если уж им не достался Максон, они, по крайней мере, обзавелись драгоценностями стоимостью в несколько тысяч?

— Они просто изумительные, Максон. Совершенно в моем вкусе. Спасибо!

— Пожалуйста. — Максон вскинул палец. — Я как раз это и хотел обсудить с тобой. Я выбирал подарок для каждой из вас индивидуально и хотел, чтобы все они были равноценными. Но ты не расстаешься с цепочкой, которую подарил тебе отец, и я уверен, что в ней ты будешь на Осуждении ощущать себя уверенней. Поэтому я решил подарить тебе не колье, как всем остальным, а браслет. — Он взял мою руку. — Я вижу, ты по-прежнему носишь свою пуговичку, и рад, что тебе не разонравился браслет, который я привез из Новой Азии, но на таком важном мероприятии они неуместны. Примерь этот браслет, чтобы мы могли понять, как он будет смотреться.

Я сняла подаренный Максоном простенький голубой браслетик и положила его на прикроватный столик. Пуговицу Аспена я опустила в склянку с одинокой монеткой. Придется ей пока полежать там.

Я обернулась и перехватила взгляд Максона, устремленный на склянку. В его глазах мелькнуло какое-то странное выражение, но быстро исчезло. Он достал из коробочки браслет. Его пальцы скользнули по моей коже, и когда он убрал руку, я едва не ахнула от восхищения.

— Он просто идеален, Максон.

— Я очень на это надеялся. Но именно поэтому и хотел поговорить с тобой. Я собирался потратить одинаковую сумму на каждую из вас. Хотел быть справедливым. — (Я кивнула. Такой подход казался вполне логичным.) — Но проблема в том, что твои вкусы куда скромнее, чем у остальных. В итоге я потратил на тебя вполовину меньше, чем на остальных. И у тебя не колье, а браслет. И я хотел, чтобы ты узнала об этом до того, как увидишь, что получили остальные. И чтобы ты знала: такой выбор продиктован желанием дать тебе то, что, на мой взгляд, больше понравится, а не показать тебе твое место или что-нибудь в этом роде. — Взгляд Максона дышал искренностью.

— Спасибо тебе, Максон. Я и не подумала бы истолковать это как-то по-иному. — Я положила ладонь ему на руку.

Мое прикосновение, как обычно, вызвало у него радость.

— Я так и подозревал. Но все равно, спасибо тебе. Я боялся, что ты обидишься.

— Ну что ты.

Улыбка Максона стала шире.

— Но я все равно хочу быть справедливым, поэтому у меня возникла одна мысль. — Он сунул руку в карман и вытащил тонкий конверт. — Возможно, ты захочешь послать разницу своим родным.

Я уставилась на конверт:

— Ты серьезно?

— Ну конечно. Я хочу быть беспристрастным. Вот и подумал, что это лучший способ восстановить справедливость. И надеюсь, он тебя порадовал. — Максон вложил конверт в мою руку, и я сжала его, совершенно потрясенная.

— Ты не обязан был это делать.

— Знаю. Но не обязательно же делать только то, что обязан. Иногда можно сделать то, что хочется.

Наши глаза встретились, и я вдруг поняла, как много он сделал для меня просто из желания порадовать. Подарил брюки, когда мне запретили их носить, привез браслет с другого конца света…

А ведь он любит меня. Ведь любит же? Почему тогда не говорит этого вслух?

«Мы тут одни, Максон. Если ты скажешь, что любишь меня, я отвечу тем же».

Молчание.

— Не знаю, как тебя и благодарить, Максон.

— Приятно это слышать. — Он кашлянул. — Мне всегда интересно знать о твоих чувствах.

Ох, нет. Только не это. Я не признаюсь первой.

— Ну, я очень тебе признательна. Как всегда.

Максон вздохнул:

— Рад, что тебе понравилось. — Чтобы скрыть досаду, он принялся внимательно разглядывать ковер. — Мне пора. Нужно еще отнести подарки остальным.

Мы поднялись, и я проводила его до двери. На пороге он остановился и поцеловал мне руку. Потом дружески кивнул и скрылся за углом.

Я вернулась на кровать и снова взглянула на подарки. Мне просто не верилось, что эти прекрасные украшения мои и останутся моими навсегда. Я поклялась про себя, что, даже если я вернусь домой и мои родные будут отчаянно нуждаться в деньгах, я ни за что не продам их и не расстанусь с ними. И с браслетиком, который он привез мне из Новой Азии. Они останутся у меня, что бы ни случилось.

— Процедура Осуждения достаточно проста, — объясняла нам Сильвия на следующее утро на ходу, пока мы шли за ней в Главный зал. — Звучит куда более пугающе, чем дело обстоит в реальности, однако прежде всего это символический акт. Это пышное мероприятие, на котором будут присутствовать многие должностные лица, не говоря уж о королевской родне и репортерах, — бросила Сильвия через плечо.

Пока что ее объяснения лишь еще больше заинтриговали меня. Мы завернули за угол, и Сильвия распахнула двери Главного зала. Посреди зала стояла королева Эмберли и раздавала указания рабочим, которые устанавливали ряды кресел вроде тех, какие бывают на стадионах. В противоположном конце зала кто-то размышлял, какой ковер расстилать, а двое флористов спорили, какие цветы уместнее в данной ситуации. По всей видимости, рождественские украшения они собирались убрать. Со всеми этими событиями я почти позабыла, что на носу Рождество.